Она же

Все видела, все знала
И все же не утерпела:
К открытому огню,
Как мотылек, летела.
Потом упала на пол
И корчилась от боли,
А крылья, догорая,
Дрожали поневоле.
Еще жила полсуток.
Но все полет забыли...
К утру свечу задули,
К обеду пол помыли.
И так ли было нужно
К огню тому стремиться?
...Мой взмах крыла последний,
Пусть лучше так случится.

* * *

Мой милый друг порою странен...
Мне не дано никак понять
Цель его истинных желаний,
Грядущий шаг предугадать.
Он горд, умен и осторожен,
Умеет слушать и молчать.
Как все мы – в жизни не безгрешен,
Как все мы – любит поучать.
В словах тепло и тут же – холод.
Обидчив. Добродушен. Строг.
Построит стену и разрушит,
Используя любой предлог.
Где ж золотая середина
И в чем же смысл всей игры?
Мой странный друг, зачем с тобою
Свели нас прихоти судьбы?

вот... пока

ПИСЬМО ДОЧЕРИ

Вот и свершилось... И таков закон природы —
Ты выросла и покидаешь отчий дом.
Все происходит вроде бы как надо,
Но легкая печаль сквозит притом,
Что опустеет комната. За дверью —
Ни шороха, ни тихого смешка.
Я больше не поправлю одеяло...
А ведь когда-то в тусклом свете ночника
Я крошечные пальчики считала,
Мизинцем щечку гладила твою.
Те ночи канули бессонные в былое
И колыбельную я больше не спою...

Кукла заболела, на бочок легла.
Дали ей конфетку – кукла не взяла.
А-а-а, а-а-а, кукла не взяла.

Не заплету смешливые косички
И в школу поутру не разбужу,
Не провожу на репетицию на танцы...
И ни к чему мне подходить к окну,
Ждать в темноте, когда знакомая машина
В гараж опустится, включая стоп-сигнал.
А помнишь, я летела через город
Печаль твою развеять? Кто же знал,
Что ты так быстро выберешь дорогу?...
Ты россыпь звезд дарила щедро нам,
И мы гордились каждым достиженьем,
Как собственным, деленным пополам.
Ты – Солнышко, ты – Ласточка, ты – Птичка.
Слова искала, как тебя назвать
Поласковее. Доченька родная,
Ведь как теперь мне будет не хватать
Воскресных наших долгих посиделок:
Мы обо всем могли поговорить.
Хранила кухня все наши секреты
О том, что было и могло бы быть.
Будь счастлива, любимая подружка.
Даст Бог и у тебя родится дочь.
Споешь ей колыбельную из детства,
И очень многое в моем письме поймешь.

Надо нашу куклу уложить в постель,
Надо нашей кукле да сварить кисель.
А-а-а, а-а-а, да сварить кисель.

Ты крошечные пальчики погладишь,
Косички утром в школу заплетешь,
А много лет спустя, однажды скажешь:
«Вот и свершилось...» И письмо мое найдешь,
И будут птицы петь, лучи стучать в окошко,
На луг цветущий ниспадет с утра роса.
Ты не поверишь: я незримо буду рядом,
Пусть даже взор мой скроют небеса...

ТВОЯ МАМА – твоя самая верная
подруга, потому что я никогда
не позавидую твоему Счастью.

И тут Остапа понесло... зря Тань, пустила меня в эту путь... Люблю Батракову, да и Асадова тоже еще с юности. Просто  мысли женщины мне, наверное, ближе

Снова зависть, зависть, зависть:
Ни убрать и ни добавить.
Кто учтиво, кто со злостью
Моет, моет мои кости.
Чаще тайно, за спиною.
Реже, прямо предо мною.
Только я не испугалась:
Надоело! Рассмеялась:
– Вы уж больно не трудитесь,
Косточкой не подавитесь —
Слишком много их скопилось!
...Вот и новая родилась!

*          *           *

О, сколько фальши! Лживость фраз:
Как ни построй – им нет доверья!
Слащавит Зависть на устах,
И носит маску лицемерья,
И обнимает горячо,
В сближенье холодом пронзая,
И точит острое копье,
В укромном месте поджидая.
Готовит пламенную речь
На стол печально-поминальный...
Я встретила ее опять,
И это было неслучайно:
Бродила Зависть по пятам,
В моих друзей маскировалась.
А я радушно ей в ответ
В огне софитов улыбалась.
...И на другой конец Земли
Бежала прочь, ища спасенья.
...На сцене ж ждало смертный час
Зеркал хрустальных отраженье...

моя любимая